Как из человека, который мечтал стать журналистом, писал статьи за полчаса, вызывающие резонанс у всего института, интересующегося политикой, культурой, искусством, пишущим стихи на лекциях я превратилась в человека, который не хочет писать ни строчки? Я всегда считала, что писать нужно лишь тогда, когда не можешь не писать, писать нужно о том, о чем не можешь молчать. И я писала. Постоянно. Везде. Что-то публиковалось, что-то доверялось только родным, что-то навсегда осталось в недрах компьютера и бесчисленных тетрадей. Но я не помню тот момент, когда я перестала писать. Я не могу даже примерно вспомнить, почему это случилось, я могу только предположить, что это произошло примерно в тот же момент, когда я перестала разговаривать с людьми. Не со всеми, конечно. Но из общительного, никогда не замолкающего подростка я почему-то выросла в кого-то, кто не имеет ни малейшего желания общаться с большинством людей, которых встречает. Я не помню, чтобы меня кто-то так уж сильно разочаровывал или обижал. Всякое бывало, но теперь мне кажется, что я просто…разочаровалась глобально в людях. В какой-то момент я поняла, что они не говорят ничего нового, не делают ничего нового, что все это уже было. Что, все, чем можно восхититься было создано очень и очень давно, что все то дерьмо, которое происходит вокруг - не стоит того, чтобы о нем писать. Мне стало так невыносимо скучно. Все это уже было.
Я не помню, когда последний раз меня что-то восхищало или возмущало настолько, чтобы мне хотелось взять ручку. Иногда происходит что-то, что вызывает во мне временный резонанс, но потом я понимаю, что это лишь мгновение. Мгновение, перед тем, как красота увядает, мгновение перед тем, как намек становится очевидным, мгновение перед тем, как все опускается до серости, пошлости и предсказуемости. Тот момент, в который очень хочется верить, который можно запечатлеть в картине, фотографии, стихе…..но даже, когда ты видишь этот прекрасный момент…..он отравлен пониманием того, что в следующее мгновение он тоже превратиться в обыденность и пошлость, как и все остальное.
Каждый раз мне хочется сесть и просто вылить на бумагу все, что накопилось за все эти годы моего молчания. Все то бесконечное разочарование, всю ту бесконечную безысходность. Но кому это надо? Кому станет легче от этого? Что мир получит от моих излияний? Действительно ли это то, о чем я не могу молчать? Или я буду продолжать писать лишь потому, что привыкла к этому? Это действительно то, без чего я не вижу жизни или это просто….наносное?)
Когда еще не было условностей, давления общества, денег и социальных статусов, когда я еще не мечтала стать начальником, чтобы кому-то что-то доказать, когда я еще не решила идти в институт, который выбрали за меня, когда я еще верила, что уж я то никогда не позволю сбить себя с пути….в то время я мечтала, что буду жить на берегу океана, заниматься серфингом и писать романы. В то время мне хотелось так много всего сказать, я могла писать без остановки, не обращая внимания на то, что по этому поводу думают окружающие, я верила, в то, что это я. И что именно таким человеком я стану, когда вырасту.
Я знала, что полюблю океан еще до того, как увидела его впервые, я знала, что буду писателем еще до того, как первый авторитетный человек сказал мне, что у меня, несомненно, есть талант, я знала, что Бали мой дом еще до того, как впервые ступила на эту землю, когда самолет только начал снижаться и кусочек маленького зеленого островка показался вдалеке. Я знала, что мне любыми путями надо догрести до лайн-апа. Теперь я вспоминаю все эти свои детские уверенности и не могу понять, увы….мне все еще это нужно, я все еще где-то очень в глубине души верю в это? Я еще могу вернуться назад, полюбить людей и метафоры…и взять ручку? Или это время безвозвратно прошло?
Писательство было моим способом медитации. Мой замученный гормонами и попытками разобраться в происходящем подростковый мозг наконец-то уходил в свободное плавание, я его ничем не сдерживала и иногда он выдавал что-то поистине интересное и впечатляющее. Серфинг это тоже медитация, но не совсем в том понимании, о котором мне говорили в школе. Для меня, дело не в волне, не в скорости или ощущении свободы и полета. Дело в лайн-апе, дело в каком-то абсолютном штиле, до которого ты пробираешься через почти шторм, внутренний и окружающий, через свой первородный страх, который норовит сковать разум и тело, но ты залезаешь вновь и вновь на этот плот и продолжаешь грести, забив на все, чуть не плача от огня в мышцах, от боли во всех натертых местах, захлебываясь, падая, переворачиваясь, ныряя под волны, со стекающей в глаза холодной соленой водой, волосами, лезущими в лицо, которые нет возможности убрать, потому что иначе не успеешь, иначе будет только хуже, дело в том моменте, в том чувстве, которое наступает, когда ты, преодолев этот сет, эти препятствия, наконец достигаешь спокойствия. И просто лежишь там, на том самом последнем рубеже, после которого опять начинается борьба. Нам так редко удается достичь этого. Писательство было для меня именно тем средством, которое помогало достичь лайн-апа мысленного. Целый день я могла бороться с переживаниями, страхами и сомнениями но в тот момент, когда я садилась писать – я понимала, что борьба закончена, теперь я могу просто выдохнуть и….замереть. И тогда пальцы как-то сами собой начинали стучать по клавиатуре и я, находясь чуть ли ни в трансе, не понимая, откуда во мне все это берется – создавала мир.
А потом…потом меня как-то заклинило. Я вдруг решила, что пишу недостаточно хорошо. А самое главное, я больше не хотела ничего и никому говорить и уж тем более писать. Потому что все, что я могла сказать – мир достоин того, чтобы людей в нем не было.
Каждый человек, который пусть даже на мгновение, - то прекрасное, но отравленное мгновение - кажется мне восхитительным….в итоге оказывается таким же, как и все остальные. Даже тот, кто больше всего хочет казаться кем-то свободным и в какой-то степени достигшем иного уровня, познавшим нечто, что недоступно большинству людей… Даже он оказывается просто человеком, у которого точно так же, как у всех остальных, тех остальных, кто не думает, что он уникальный или что-то там постигший и достигший дзена – точно так же имеет «обстоятельства», точно так же заключен в рамки, точно так же прячется за метафорами. Мир потрясающий. Он такой потрясающе круглый и потрясающе симметричный. И ты, потрясающим образом, куда бы ни бежал – все равно прибежишь к тому же, от чего убегал. Даже если на первый взгляд тебе покажется, что ты добежал до чего-то....кого-то, кто будучи внешне немного похожим на привычный образ, будто бы отразился как в зеркале от экватора и оказался так очевидно противоположным и вот ты думаешь «Аллелуя! Ну вот! Вот бывает же! Ведь не зря я верил, что бывает! Это абсолютно совершенно противоположное, ничего общего с прошлым, все абсолютно, фатально иначе», но проходит немного времени….всего ничего и ты вдруг со всего маха врезаешься в ту же стену, от которой бежал на другой конец мира. Другой человек, другое полушарие, другая культура, принципиально другие взгляды на жизнь, ничего общего… кроме той самой стены, которая то ли была тут испокон веков, то ли ты притащил её с собой?…. И ты стоишь как идиот и смотришь на эту стену…и просто не веришь, что видишь её снова. Этого просто не может быть. Так не бывает! Так не должно быть! Просто невозможно, чтобы она была здесь! Но…мир потрясающий. У него удивительно издевательски правильные законы, которые как будто созданы для того, чтобы сводить с ума нас, серых, абсолютно одинаковых людей, которые как бы ни хотели мнить себя кем-то, остаются всего лишь многоугольниками, которые пытаются вместить свое мировоззрение в ту самую квадратную рамку и у них ну никак это не выходит. Ни на этом полушарии, ни на другом. Потому что законы природы, как и законы геометрии вездесущи и неисповедимы. И руки бога устали об этом писать.